Владимир Черкашин: «Мне нравится настоящая мужская работа».В детстве Владимир был настоящим сорванцом. Многие из анекдотичных историй про легендарного Вовочку вполне могли быть рассказаны о нем... Но во взрослой жизни Черкашина ждали жесткие испытания на прочность. Будучи сержантом срочной службы, во время конфликта 1988 года в Ереване он заглянул в глаза смерти. Может быть, поэтому Служба спасения на «гражданке» стала для Владимира Черкашина делом всей жизни. Маленький беглецMВ четыре года «Вовочка» с другом сбежал из детского садика. Причем пацанята сделали это так «технично», что даже воспитательницы не заметили. По пути домой успели и поиграть, и в кино сходить. Пришли в кинотеатр, пристроились к какой-то взрослой паре. Билитерша приняла их за семью и пропустила. А вечером, когда «беглец» притопал домой, было все как положено… Правда, обошлось без отцовского ремня, но хороший выговор он получил: родители припугнули, что, мол, приходил милиционер, обещал поставить на учет как «сбегающего ребенка». В школе учеба давалась ему легко. Но вот домашние задания школяр Черкашин никогда не делал — все «схватывал» на уроках. Потому за «домашки» хватал двойки, а потом у доски компенсировал — все решал на «отлично». *** Не приемлет: тупость и глупость — «Она меня раздражает. До ужаса». Любит: отдых на природе; охоту на уток (сам ощипывает трофеи); погружаться с аквалангом, ночную подводную охоту — «Обожаю ощущение невесомости...» Несостоявшийся десантник — Родители настаивали, чтобы по окончании школы я пошел в институт. Но я принципиально подал документы в обычное училище, на автослесаря. А вскоре меня вызвали в военкомат и предложили поступать в Рязанское военное училище — знали о моих спортивных разрядах по борьбе и по стрельбе. Этим предложением Владимир был поначалу ошарашен. А вот родители были очень рады — хоть и военное, но все же высшее образование. К тому же училище оплачивало проезд, питание — только езжай учись. И Черкашин решился стать десантником. Опять же романтика — небо, самолеты и парашюты. — Мы, новобранцы, уже сдавали экзамены, спецподготовку, когда к нам пришли старшекурсники: «Пойдемте, мы вам покажем, что такое настоящая армия!» И показали. Десантник всего две минуты орел — пока в воздухе. А в остальное время — рабочая лошадь. Мы на все это посмотрели и призадумались. В итоге Владимир благополучно провалил последний экзамен. Вернулся в Тольятти, показал в «политехе» справку о сдаче экзаменов в Рязани и без экзаменов поступил в институт. «Учебка» — Служил я в дивизии имени Дзержинского, — рассказывает Владимир. — Казалось, подготовлен был хорошо, знал свои возможности — я ведь прекрасно стрелял, хорошо бегал. А когда нас впервые привезли на полигон и дали в руки автомат, я даже по мишени ни разу не попал. Причем автомат дали пристрелянный! Стрелять я научился только через полгода... Потом — учебка. Там такие нагрузки были, что мелкие и незначительные травмы, которые я получил много лет назад, занимаясь борьбой, дали о себе знать. Даже в госпитале пришлось подлечиваться... Да, было тяжело, жестко. Но без унижений. «Слабачки» нередко ломались психологически. Их отправляли дослуживать в части попроще. Наказывали только за дело. Если из нашего взвода кто-то плохо отстрелялся, то потом отдувался весь взвод. Зато, когда после учебки меня направили в полк, тамошние нагрузки мне показались просто детскими. Именно тогда я поймал себя на мысли, что мне нравится служба, настоящая мужская работа. Другой мир — Лето 1988 года — время первых межнациональных конфликтов в Советском Союзе. Нагорный Карабах, Армения, Степанакерт… Наша дивизия вылетала туда — то один полк, то другой. Когда впервые прилетели в Ереван, нас повели через городские кварталы. Кругом битые витрины магазинов, грязища, БТРы на перекрестках. Не верилось, что все это происходит на самом деле. Всего несколько часов назад мы были в Москве — тихо, спокойно. И вдруг — этот хаос. Совсем другой мир... Нас выставляли как щит между враждующими сторонами во время беспорядков. Главной нашей задачей было не допустить кровавой резни. Для нас это было просто дико: ведь с обеих сторон советские, наши... Был момент, врезавшийся в память на всю жизнь. Наша рота стояла в оцеплении на Театральной площади... Взвод Здесь обычно спокойный и невозмутимый Черкашин заметно волнуется, его рассказ становится сбивчивым, но от этого не менее понятным. Эмоции, пережитые этим сильным человеком почти двадцать лет назад, остались такими же живыми и острыми, как тогда. Слушая его, невольно вжимаешься в кресло, борясь с ощущением, что попал в чей-то кошмарный сон... — Вооруженная железными прутьями, дубинами, ножами разъяренная толпа бушевала прямо перед нами. Из первых рядов время от времени выскакивали обозленные люди и, размахивая кинжалами, угрожали нам. Один такой подбежал ко мне: «Сейчас мы пойдем в атаку, и я лично тебя убью!» ...На жаре, без еды и воды мы простояли часов семь — восемь, и тут толпа взорвалась. И тут я реально осознал, что меня сейчас убьют. Не только меня, но и всех моих пацанов (под началом Черкашина был взвод)... Все, что у нас было, — каски, щиты и саперные лопатки. Приказ был такой: лопатки применять не расчехленными и только в крайнем случае. Бить только плашмя... А люди шли нас убивать! Понимаю, что каждого из нас сейчас просто окружат со всех сторон и забьют до смерти... За секунды, пока орущая вооруженная лавина катилась на нас, я должен был принять решение. Вижу, ребята смотрят на меня. Молча отстегиваю лопатку, достаю ее из чехла... Парни все поняли без слов — делают то же самое. Мы просто стоим и ждем смерти... Когда мы встретились глазами с теми, что шли на нас в первых рядах, что-то произошло. Те самые ребята, что совсем недавно грозили мне смертью, вдруг поняли: им тоже не выжить — мы свои жизни просто так не отдадим. Но они-то шли убивать, а быть убитыми в их планы вовсе не входило! Они попытались было дать задний ход, но толпа уже несла их на наш обреченный, и готовый на все взвод. И вот тут поднялся визг по-настоящему напуганных людей. В последний момент толпа отступила... Это останется со мной на всю жизнь... «911» После армии Владимир Черкашин работал слесарем в прессовом производстве на автозаводе и параллельно учился на вечернем отделении политехнического института. Потом пошел в школу организации труда при автозаводе. Там в течение года по восемь часов в день учился управлению. По признанию Черкашина, это стало для него хорошей школой бизнеса и менеджмента. — У меня было что-то между средним и мелким бизнесом. Появилось желание сделать нечто полезное. Так, у нас с компаньонами родилась идея создания Службы спасения. Возможным казалось все: мы были молоды, уверены в себе. Мы хотели, и мы делали. И у нас все получилось! Правда, поначалу Служба никакого дохода не приносила. Зато постоянно требовала дополнительных вложений. Доходило до того, что мы продавали личные автомобили, чтобы выплачивать людям зарплату и платить за аренду помещения. Преодоление Служба спасения была создана в 1996 году, а уже через два года разразился очередной экономический кризис. — Тяжело было, но нам помогли, выделили помещение на базе медгородка. Так начался новый этап работы «911». Это наше детище, дело, на котором мы по-настоящему выросли. А в 2000 году мы стали муниципальным учреждением. И это тоже своего рода признание наших заслуг. И я горжусь тем, что Служба спасения в Тольятти ныне стала крупнейшей во всей Самарской области. |
 |
|