Тольятти Новости

Больше откровенности и меньше надежд

Вот и зазвучали год назад в эфире Пикалёво, Саяно-Шушенская ГЭС, Тольятти. Ныне «горячих точек» оказалось поболее. Вся Центральная Россия и Поволжье, пострадавшие от катастрофических летних пожаров и засухи. Междуреченск, где в мае произошел взрыв на «Распадской».

Больше откровенности и меньше надежд

«В некоторых отраслях энергетики, скажем, в атомной отрасли, у нас так же, как и за рубежом, созданы специальные так называемые ликвидационные фонды, которые создаются под текущую деятельность предприятий, накапливают необходимые ресурсы, которые потом используются при реструктуризации и решении социальных вопросов при закрытии отдельных предприятий. Думаю, что такие ликвидационные фонды нужно будет создать в самое ближайшее время и в угольной отрасли» – так во время традиционного «прямого общения» Владимира Путина с народом ответил премьер-министр на вопрос Светланы из Пермского края. Собственно, вопроса у нее и не было. Она просто сказала несколько слов об умирающих бывших шахтерских поселках Юбилейный и Шумихинский. Их, по словам звонившей, называют «второй Чечней», потому что выглядят они как после бомбардировки, в них нет ни транспорта, ни медобслуживания, ни работы. «А вам, наверное, докладывают, что все хорошо, но это не так. Вы посмотрите сами, ведь это тоже Россия», – заключила Светлана.
В ответ на такую убийственную картину Владимир Путин и завел речь о «ликвидационных комиссиях». Впрочем, сначала он, видимо, по привычке, заговорил о том, как поднимается в последние месяцы угольная отрасль, относящаяся «к числу лидеров российской экономики», о «положительной динамике» и почти докризисном уровне производства. Потом осекся, наверное, заметив, насколько бессмысленны и неадекватны подоб­ные абстрактные рассуждения перед вполне конкретным фактом разрухи и умирания.
Еще не так давно бодрые отчеты и обещания, вплоть до щедрых подарков от национального лидера в образе Деда Мороза, были неотъемлемой частью формата «Разговора с Владимиром Путиным». Однако уже в прошлом году формат этот изменился: в эфире начали звучать острые и проблемные вопросы, в разговор включались регионы, пережившие социальные или какие-либо другие катаклизмы.
Такие перемены совершенно объективны: в условиях кризиса и вызванной им обвальной деградации чуть ли не во всех сферах жизни рисовать благостные картинки стабильности и процветания стало невозможно. Ибо люди невольно сравнивают свою реальную жизнь с телевизионным пиаром и вовсе перестают такому пиару верить. Одновременно перестают верить самому национальному лидеру.
Вот и зазвучали год назад в эфире Пикалёво, Саяно-Шушенская ГЭС, Тольятти. Ныне «горячих точек» оказалось поболее. Вся Центральная Россия и Поволжье, пострадавшие от катастрофических летних пожаров и засухи. Междуреченск, где в мае произошел взрыв на «Распадской». Северный Кавказ, где, по официальным данным, число терактов по сравнению с прошлым годом удвоилось. Станица Кущёвская, в которой десятилетие хозяйничала ОПГ, сросшаяся с местной властью, и десятки, сотни подобных населенных пунктов.
Собственно, «горячей точкой» сегодня можно назвать и саму Москву, где неожиданно для власти взбунтовались молодежь и подростки, обнажив назревшие до отчаянной остроты национальные, социальные проблемы – да и проблемы образования и воспитания. Власть не только годами их не решала, но и не дала никакой адекватной оценки произошедшему. А оценки этой общество заждалось – особенно от политика, которого называют «национальным лидером». Тем более ведущие телешоу признали, что по событиям на Манеже поступили многие тысячи вопросов: одни возмущались русскими националистами, другие – беспределом кавказцев. И все вместе – бездействием правоохранительных органов.
Однако из слов Путина можно сделать лишь один вывод: ни ответов, ни даже сколько-нибудь глубокого понимания этих процессов у него просто нет. Все свелось к опять-таки годами звучащей присказке о том, что нужно «пресекать проявления экстремизма со всех сторон», что «нельзя общей краской мазать ни кавказцев, ни людей других национальностей», ни милиционеров. Досталось от Путина и некоей либеральной интеллигенции, представителям которой он предложил «бороденку сбрить, самим надеть каску – и вперед на площадь, воевать с радикалами». Не очень понятно, как такие посылы сочетаются с призывами «жить дружно».
Также непонятно, кого конкретно он имел в виду. Возможно, «Рыжкова, Немцова, Милова и Касьянова» (хотя все они и безбородые). О том, чего, по мнению Путина, хотят эти политики, поинтересовался один из слушателей «прямой линии». Премьер-министр проявил завидную осведомленность: «Денег и власти. В 90-е тащили вместе с Березовскими и тем, теми, кто…» – премьер замялся. На мгновение показалось, что сейчас, наконец, он доведет свою мысль до логического конца: с Ельциным, Гайдаром, Черномырдиным, Чубайсом, Кириенко, то есть с теми, кто и занимался разрушением нашей страны, ее промышленности и экономки, уничтожением ее человеческого и духовного потенциала. Но нет! «…С теми, кто находится в местах лишения свободы, о ком мы вспоминали сегодня», – с трудом закончил фразу глава правительства. И уже бодрее продолжил: «Потом их оттащили от кормушки, они поиздержались. Теперь им хочется вернуться и пополнить свои карманы».
Значит, высшие государственные должности, по мнению главы правительства, – это главная кормушка. Впрочем, вряд ли для кого-то из российских телезрителей это стало особенным откровением. Хотя Милов с Немцовым оскорбились и вроде бы собираются подавать на Владимира Путина в суд – за клевету.
Намек же на ранее помянутых был абсолютно прозрачным. Путин к тому времени уже ответил на вопрос иркутянки Н.Симаковой о Михаиле Ходорковском. На первый взгляд, вопрос ее прозвучал неожиданно резко: «Вы считаете справедливым, что Михаил Ходорковский уже который год сидит в тюрьме? На ответ я даже не рассчитываю, так как вам больше по душе вопросы благодарных бабушек и вопросы о вашей любимой собаке».
Что касается премьерского ответа, он был не очень интересным. Да и сам Путин подчеркнул, что многократно высказывался на этот счет: мол, вор должен сидеть в тюрьме. Он сравнил Ходорковского со строителем финансовой пирамиды американцем Мэдоффом: «Он за аналогичное преступление, да и деньги примерно такие же, 150 лет лишения свободы получил. У нас, по-моему, гораздо все либеральнее». Значит, еще добавят. Раз уж национальный лидер сказал, что вор, то у самого независимого и гуманного российского басманного правосудия никаких других вариантов просто не осталось.
Не будем гадать вслед за подобными экспертами. Однако все же не грех вспомнить, что в России кроме национального лидера есть еще и действующий президент. И кто знает, насколько идентичны их взгляды на эту тему.
Кстати, впервые на такого рода мероприятиях не прозвучал сакраментальный вопрос об отношениях в тандеме и совместном сотрудничестве. Возможно, потому, что за неполные три года существования тандема все уже привыкли к уверениям, что отношения эти великолепны, взаимопонимание – полное, а о следующем кандидате в президенты от «партии власти» время подумать еще есть.
Только вот времени все меньше. Может быть, поэтому некоторые ответы Путина звучали несколько двусмысленно. Так, Путин еще раз заявил, что вопрос об отставке Лужкова «не к нему». И особо подчеркнул, что это решение было принято «в связи с конфликтом, который возник между мэром Москвы и президентом». Юрий Михайлович в ходе прямого эфира был премьером еще раз упомянут, причем в положительном контексте. Словно глава правительства давал понять: это не моя игра, у меня здесь свое мнение, и за все последствия такого кадрового решения я ответственности не несу.
Нечто похожее случилось и с ответом на вопрос о том, «почему обижают Батьку». Сделав вид, что не понимает, о каком батьке идет речь, а потом привычно рассказав о том, как Россия «кормит» Белоруссию нефтью и газом в убыток себе, Путин заметил: «Как бы у нас ни складывались отношения с белорусским руководством, а там искрит время от времени, но я лично никогда не позволял себе никаких выпадов в адрес белорусского руководства». И ведь не поспоришь! Еще в пору президентства Путина отношения между нашими Союзными государствами стали «искрить»: то сахарную войну Россия объявляла Белоруссии, то газовую, то мясо-молочную. Но публичных высказываний в адрес белорусского руководства Путин действительно не допускал.
Ну а что касается остроты вопроса о Ходорковском, она явно была нарочитая: вот, мол, смотрите, граждане, ни от каких острых тем не уходим, все держим под контролем, а потому и со всеми проблемами справимся, когда срок придет.
Однако с контролем на сей раз получилось не очень. Хотя вроде бы и сам Владимир Путин игрок опытный, и острота вопросов, повторимся, была с допущением, но продуманная заранее. Более того, весьма расчетливо были выбраны те, кто в студии или во время прямых включений задавал вопросы. Большинство из них, как выяснилось, уже общались с премьер-министром: будь то жители дальневосточного поселка, летние погорельцы или шахтеры и вдовы из Междуреченска. И всем им премьер оказывал какую-либо помощь, входил, так сказать, в тяжелое положение. Естественно, такие люди не могут проявить черной неблагодарности по отношению к благодетелю (о том, что это никакие не благодеяния, а его прямые обязанности, помнят почему-то не все).
Никто неблагодарности и не проявил. Напротив, все они очень благодарили Владимира Владимировича. За разное и по-разному, но одна интонация была общей практически у всех. Ее можно определить следующей фразой: «Спасибо, конечно, только…»
Спасибо вам, конечно, за новый поселок с хорошими домами вместо сгоревших в лесном пожаре, говорили жители Иватино во Владимирской области. Но как так получилось, что несколько лет назад леса по новому кодексу были переданы бизнесу, лесников разогнали – и «творится теперь в наших лесах неизвестно что», недоумевал бывший погорелец В.Южаков.
А ведь губительный Лесной кодекс, против которого в один голос выступали специалисты и оппозиция, подписал президент Путин! Теперь же в роли премьера он обтекаемо говорит про «некоторые необходимые изменения».
«Я работаю фельдшером, бываю в тесном контакте с населением. И у бабушек возникает такой вопрос: там, где мы жили, на коммунальные услуги у нас были не такие уж большие затраты, а здесь мы их почувствовали. Предстоят ли какие-то изменения в наступающем году по тарифам за коммунальные услуги, они увеличатся или останутся прежними?» – поинтересовалась другая жительница Иватино.
И опять-таки вопрос вызвал у премьера некоторую оторопь. Он начал перечислять ставшие теперь доступными погорельцам блага цивилизации: «Газоснабжение, нормальное электроснабжение, водоотведение, канализация, появилось телевидение, причем в основном с большим количеством каналов, 100 и более каналов, почти во всех домах проведен интернет широкополосный. Это все, конечно, требует дополнительных средств на обслуживание, на содержание этой инфраструктуры». Но как бабулям, у которых, очевидно, проблемы с деньгами, содержать этот широкополосный интернет и сразу сто каналов телевидения, он не объяснил. А вот повышение тарифов на ЖКХ в 2011 году подтвердил, успокоив, что все эти блага цивилизации подорожают на 13%, ну максимум – на 15%, не больше.
Еще сильнее выбило из колеи премьера так многообещающе начавшееся общение с жителями поселка Аксеново-Зиловское. В этот поселок он «совершенно случайно» заехал минувшим летом, во время своего путешествия на «Ладе Калине» по трассе Чита–Хабаровск. Директор поселковой школы Наталья Николаевна очень поблагодарила Путина за полученное после его приезда дорогостоящее оборудование. А потом рассказала, что большая его часть по-прежнему находится в кладовке: у школы нет охраны, и оборудование могут украсть, сама школа разваливается, так как нет денег на ремонт. Больница находится в плачевном состоянии, родильное и детское отделение закрылись, а на вызов «скорой помощи» людям часто отвечают: «Заправите – приедем». «Вот вы были у нас, приезжали, сегодня телемост, а дальше-то что? Если вопрос о нашем поселке будет снят с вашего личного контроля, то нас забудут», – посетовала директор школы.
Путин оценил такие признания как «странные». Хотя чего уж особенно странного? Если в школе все рассыпается, то куда логичнее было бы выделить деньги на ремонт, чем на оказавшееся ненужным оборудование. Куда абсурднее, что в железнодорожном поселке больше не останавливаются пассажирские поезда. Раньше останавливались всего на минуту – и этого хватало. А теперь – нет, и люди не могут уехать на каникулы, в отпуск, чувствуют себя отрезанными от большой России. Путину только и оставалось, как выразить надежду, что руководство ОАО РЖД услышит разговор и «обратит внимание».
Кстати, железнодорожная тема звучала в эфире не единожды. По СМС председателю правительства пожаловались, что из-за скоростных поездов отменили электрички, так необходимые, чтобы добраться до работы. Тоже, согласитесь, совершенная бестолковщина. Огромные деньги тратят на эти скоростные поезда якобы для того, чтобы развивать транспортные коммуникации и облегчать гражданам жизнь. Итог же прямо противоположный. Здесь, правда, Путин пообещал «разобраться». И это было одно из самых конкретных за весь эфир обещаний.
Пообещал он разобраться и в еще одной скандальной истории, о которой рассказал по телефону житель Иванова, представившийся врачом-кардиологом. По его словам, во время недавнего визита Путина в их город в медицинских учреждениях организовали настоящие потёмкинские деревни: «Больницы были срочно подготовлены к вашему визиту, и многое оборудование в областную больницу было привезено временно, а по вашему отъезду демонтировано. Медицинским сестрам было приказано сказать, что их зарплата составляет 12 тыс. рублей, а врачам выданы квитанции на сумму 30 тыс. рублей, что на самом деле неправда. У нас нет таких зарплат. Лично мой оклад составляет 3650, то есть ниже прожиточного минимума. Но поскольку я работаю на две с половиной ставки, у меня зарплата максимум составляет 14 тыс., а у медсестер с большим стажем работы – максимум 5тыс.Также очень интересная ситуация и в палатах была представлена. Большинство больных разогнали, а в некоторые палаты переодетых сотрудников учреждения положили».
Потрясенный такими откровениями зал бурно зааплодировал. Чем, собственно, еще больше выбил из колеи главу правительства. И впрямь будешь чувствовать себя неловко от того, что оказался таким простофилей. Тем более критиковать ивановского «достаточно опытного губернатора и неплохого руководителя» Михаила Меня премьер явно не хотел. Ивановские же власти проверку провели стремительно: уже в четверг вечером было заявлено, что все сказанное – чушь и ерунда, а кардиолог то ли вовсе не врач, то ли страдает умственным расстройством после перенесенного менингита.
В Ивановской области истории очень даже верят, причем безотносительно личности звонившего. Вот какие сообщения появляются на местных интернет-форумах: «Студентов ИГМА в день приезда премьера просто-напросто не пустили на занятия, мотивировав тем, что мы там абсолютно не нужны. Мол, имидж больницы только портим... А зарплата... В поликлинике Камвольного – 4300 у родственницы. Сама когда работала в госпитале: еле-еле 3600 набегало... Где те обещанные 15 и 30 тысяч?» «Неужели Путин с Медведевым не понимают, что им везде устраивают показуху?»
Но сквозь экранную или чиновничью показуху рано или поздно пробивается жизнь настоящая, и становятся видны истинное лицо и роль каждого. И ликвидаторов, называющих свою разрушительную деятельность то реформами, то реструктуризацией, то оптимизацией. И тех, кто даже не по долгу службы, а по зову совести пытается этим ликвидаторам что-то противопоставить. По-моему, настоящим героем эфира (и не только эфира) был приглашенный в студию начальник вертолетной площадки Сергей Михайлович Сотников из поселка Ижма, что в Коми. Двенадцать лет он в одиночку поддерживал в рабочем состоянии взлетно-посадочную полосу. И вряд ли об этом стало бы широко известно, если бы минувшей осенью именно на эту площадку не приземлился Ту-154, летевший из Якутии в Москву, у которого отказали бортовые приборы. В Республике Коми раньше было очень много местных аэропортов, АН-2 летал практически в каждую деревню. Теперь почти ничего не осталось, рассказал Сотников.
Ну а что же премьер? Тот, похоже, опять сильно удивился и даже решил уточнить: «Можно вас спросить? Вы же понимали, что этот аэропорт не планируется к использованию. Вы зачем поддерживали его в работоспособном состоянии?» – «Я наделся, что возродится малая авиация. Все-таки надежда умирает последней», – коротко ответил Сотников. И этот ответ (что характерно, не премьер-министра) показался единственным обнадеживающим за все рекордные 4 часа 26 минут эфира.

Екатерина ПОЛЬГУЕВА.

Советская Россия