Талант и мужествоВиктор Кувшинов в победном сорок пятом получил тяжелейшее ранение. Но он не только выжил после ампутации обеих рук, но и сумел преодолеть отчаяние и стать конструктором-дизайнером и прекрасным художником. Черная вестьИзвещение Евдокии Кувшиновой в Ставрополь-на-Волге пришло на бледно-розовой бумаге: «Ваш сын капитан Кувшинов Виктор Николаевич, уроженец села Нижнее Санчелеево Куйбышевской области, пропал без вести в мае 1945 года...» — прочитала почтальонша обомлевшей от горя матери солдата. На дворе весна, сияет солнце, народ ликует — Победа. Не поверила мать официальной бумажке, сердцем чуяла — жив ее сын. Граната Случилось это на плацдарме у реки Одер 10 апреля 1945 года. Рота капитана Кувшинова отчаянно отражала бешеные атаки гитлеровцев, пытавшихся прорваться к гарнизону в Познани. На нашем левом фланге замолк пулемет. Виктор бросился туда, сменил погибшего товарища — и вновь кинжальный огонь бил по наступавшим. Фашисты решили забросать смельчака гранатами. Одна упала у колеса пулемета, Виктор успел схватил ее и швырнуть назад. Атака захлебнулась. Удалось отшвырнуть в гущу противника еще две гранаты. Но следующая рванула в руках Виктора. Перед глазами полыхнуло пламя… Письмо к матери Очнулся 22-летний капитан в госпитале через несколько дней. Сосед по койке обрадовано закричал: «Жив! Силен ты, парень». Сознание Виктора пронзила мысль — ничего не вижу. А позже узнал, что хирург, спасая его жизнь, ампутировал правую руку выше локтя, левую — чуть пониже. Зрение постепенно восстановилось после контузии. Но как быть без рук — хуже дитя малого! Прощай, мечты школьной юности — стать художником или пианистом. В минуты отчаяния пытался перевалиться через подоконник больничной палаты — сил не хватило. Другой раз, чуть окрепший, вышел во двор и нашел гранату. Ну вот и конец мучениям — подумал Виктор. Проходивший мимо польский крестьянин поздоровался: «Дзень добры!» Прикрыл Виктор ногой гранату, поглядел вслед поляку-трудяге, подумал: умереть нехитро. А что я сделал, чтоб жизнь наладить? Ведь есть ноги, глаза, здоровое сердце. Друг по палате Саша Прокопович однажды присел на краешек койки: «Слушай, Вить, что я придумал. Ты попробуй ногой писать». Когда все в палате уснули, Виктор попробовал. Положил тетрадку на пол, ухватил пальцами правой ноги карандаш. Корявые буквы. Надо тренироваться. Попросился в свободную палату. И вот первое письмо матери. Строчки вихляются как пьяные. А радости не было предела — сам написал! Лунная соната Когда схлынула первая радость, Виктор задумался: а учиться пойду — много не наразуваешься в аудитории. Надо менять метод, учиться писать зубами. Ломались карандаши, ныли зубы. Пробы, неудачи. И снова писал до изнеможения. Как-то зашел в зал госпиталя, присел к роялю, тронул клавиши культей (зацепил сразу несколько) — только какофония звуков... Тем не менее через пару недель он смог сыграть мелодию «Синего платочка». Виктор заново открывал для себя мир, поняв, что и с культями можно приспособиться в жизни. Попалась ему на глаза открытка с лунным пейзажем. Упрямо, изо дня в день делал эскизы, браковал, снова рисовал. Наловчился твердо удерживать карандаш культями. И когда наконец показал рисунок ребятам, те от радости за Виктора принялись качать его. Последний день Помпеи — первый день Ставрополя После увольнения из армии Виктор долго искал свое место в гражданской жизни. Хотя и получал пенсию, все же искал настоящее дело, достойное мужчины. Увидев калеку, в отделах кадров на заводах стыдливо отводили глаза в сторону: на что такой способен... И Виктор с головой окунулся в живопись. Вначале были великолепные копии, в том числе «Последний день Помпеи» Карла Брюллова. Автор всемирно известной картины три года трудился над созданием шедевра. Безрукому Виктору потребовалось полгода на копию маслом. От копий Виктор перешел на собственные сюжеты, делал наброски родного Ставрополя. В 1956 году завершил полотно «Охотники на привале», где главными героями стали его друзья. Картина экспонировалась на передвижной выставке художников «Куйбышевгидростроя» и получила лестный отзыв областной прессы. С особой теплотой рисовал Виктор картину «Ставрополь на закате», как раз в начале затопления старинного города, накрытого волнами Жигулевского моря. Это произведение Кувшинова хранится в московском музее имени Островского. Проспект в Аргентину Поступил Виктор в Тольяттинский политехнический институт на вечернее отделение строительного факультета. С блеском защитил дипломную работу инженера-конструктора. А доцент политеха Василий Бондарев на выпускном вечере назвал Виктора вторым Маресьевым. На работу долго не брали — ведь надо стоять у кульмана, до мельчайших деталей прорисовывать чертежи. Но Виктор доказал в конструкторском бюро «Волгоцеммаша», что никаких поблажек ему не надо. И вскоре его рекламные проспекты о холодильной установке обжиговой печи разошлись в страны-партнеры -Венгрию, Польшу, Аргентину. Любовь Любови Настоящее земное счастье улыбнулось Виктору январским утром 1952 года. Зашел он к мастеру по пошиву брюк. А там только что устроилась на квартиру красавица Люба, приехавшая из Тувы на строительство ГЭС. Назначили ее, выпускницу геодезического отделения Кизилского техникума, распоряжаться сложнейшими инструментами — теодолитом, нивелиром, выдавать проектную документацию строителям гидроцентрали. Глянула Любовь на стройного Виктора и мгновенно утонула в его голубых глазах. С той счастливой случайной встречи прошло два месяца. Ходили в кино, гуляли, любуясь пейзажами Жигулевских гор. И вскоре сыграли скромную свадьбу, пригласив только близких родственников. В декабре родился сын Валерий. Хотя и было туго в КГС с квартированием специалистов, выделили молодоженам комнатушку в 10 квадратных метров с печуркой в каркасно-щитовом доме для инженерно-технических работников. На следующий год начальник стройки Комзин преподнес новый подарок, выделив 2-комнатную квартиру. Память — Влюбилась я в Виктора сразу и навсегда, — рассказывает Любовь Ивановна. -Влюбилась в его незаурядный ум, спокойствие и разумность. Виктор никогда не позволял себе накричать понапрасну или психануть. Даже когда приходил буквально опустошенный после неудачных походов на заводы, где его не брали на работу. А как самозабвенно он учился в институте! И сам отвечал на письма из Воронежа, узбекистанского Караул Базара, Москвы, Перми. Поддерживал попавших в беду людей, вселял в них веру, своим примером убеждая, что упорство может преодолеть любые недуги и напасти. Ушел Виктор из жизни в 1980 году, а я и сейчас вспоминаю, как вместе вытаскивали мешки битого кирпича и куски бетона на участке в домике Портпоселка, где нас поселил Комзин. Разбили сад — Виктор ловко управлялся с лопатой, копая ямы. И зацвели 16 яблонь, море цветов — любимые астры, пионы, гладиолусы, флоксы, хризантемы... Виктор не любил попрошайничать, напоминать о своих заслугах перед Родиной. Никогда не просил путевки на курорты. Говорил: «Некогда здоровому мужику по курортам разгуливать, дел дома невпроворот». Но иногда все же удавалось оторвать его от любимых занятий живописью и чертежей. Из Министерства обороны Польши в 1968 году пришло приглашение посетить страну. Выделили нам автомобиль и сопровождающего — полковника Войска Польского. Побывали и в Познани, где совершил подвиг Виктор. Его наградили старинным польским орденом «Виртути милитари», который он надевал в праздники наряду со многими боевыми наградами советского правительства. А потом приглашали и в Москву, на парад Победы. Лишь по таким торжествам пристегивал Виктор протезы. В будние дни они были ему обузой и сковывали руки. Могилку бы поправить — Жаль, — сказала на прощание Любовь Ивановна, — что силы уже не те, не удается часто наведываться на могилу Виктора в Нижнем Санчелеево. Пенсия маловата, хотя я и ветеран труда, а надо бы могилку подправить, памятник требует ремонта. Да кто ж в нынешнее время поможет? |